Алексей Дмитриевич вошел. Андропов глянул из-под очков, поднялся из-за стола. Поднялся тяжеловато, но виду не подал. Бесчастнов знал: у Юрия Владимировича больные почки. Впрочем, это не было в комитете ни для кого секретом. Андропов не жаловался, но и не скрывал своих болячек. Рукопожатие крепкое, взгляд цепкий, несколько ироничный...

- Здравствуй, Алексей, - председатель КГБ кивнул на кресло у маленького журнального столика, - присаживайся. Что пить будем?
- Если есть право выбора, - усмехнулся Бесчастнов, - то коньяк, Юрий
Владимирович.
Очки Андропова лукаво блеснули...Юрий Владимирович опустился в соседнее кресло.
- Право есть, Алексей, а выбора нет. Либо просто чай, либо чай с молоком.
- И все? - удивился Бесчастнов. Андропов развел руками.
Подали чай. Помолчали, не спеша прихлебывая крепкий чай. Однако пора
было приниматься за дело. Андропов снова стал Андроповым, Председателем
КГБ, членом Политбюро, Бесчастнов - его подчиненным, начальником "семерки".
- Вот что, Алексей Дмитриевич, - сказал председатель, - дело нам с
тобой предстоит не простое. Новое подразделение надо создать.
"Новое, так новое", - подумал про себя Бесчастнов. В ту пору в коми-
тете формировалось немало новых подразделений, и постоянных и временных,
для выполнения каких-то частных задач. Не привыкать.
Но Андропов сделал паузу и вопросительно посмотрел на Алексея Дмитриевича. Бесчастнов ждал.
- Подразделение необычное. "Коммандос". Наши, советские "коммандос".
Догадываешься, зачем?
- Задачи могут быть разные...
- Задача пока одна: противостоять терроризму. Судя по всему, начинается его новый виток - захваты самолетов, убийства заложников, разбойные
нападения. Вспомни-ка Мюнхен, Олимпийские Игры - сам не хуже моего знаешь. Что там "Черный сентябрь" натворил: настоящая бойня. И хваленая полиция ничего не сделала. А мы разве на другой планете живем? Есть у нас
что противопоставить бандитам?
Бесчастнов хотел было ответить, но Андропов не дал.
- Я знаю, что ты скажешь. Когда жареный петух клюнет, соберем ребят, лучших оперативников. Есть у нас и спортсмены и стрелки. Есть! Но знают они, как подойти к самолету, как проникнуть внутрь? Чтоб и заложников освободить, и террористов уничтожить, и самим в живых остаться? А?
Алексей Дмитриевич молчал. Председатель говорил дело. Он сам раньше
задумывался над этим. Только ли о самолете речь, а если террористы захватят здание, как штурмовать? А пароход, железнодорожный вагон? Не было еще такого, и слава Богу. Но где гарантия, что и дальше тихо, мирно жить станем.
- Так я тебя еще раз спрашиваю, есть у нас что противопоставить?
Андропов глядел в упор. Он не ждал ответа - отвечал сам. - Нет, дорогой мой Алексей, нечего. Так, знаешь ли, на уровне любителей, полупрофессионалов. А нам нужны профессионалы высокого класса. Я бы сказал, самого высокого...
Он встал и взял с рабочего стола, видимо, заранее подготовленный журнал.
- Посмотри, ребята из первого главка по моей просьбе принесли. На
открытой странице Бесчастнов увидел большое цветное фото: громадные, гренадерского роста парни в пятнистой маскировочной форме. Они сидели прямо на капоте черного "мерседеса", свесив ноги, положив огромные кулаки на колени, улыбались, уверенные в себе.
- Что, Алексей Дмитриевич, буржуазная пропаганда? - усмехнулся Андропов.
Бесчастнов покачал головой.
- То-то! Западногерманское элитарное подразделение ГСГ-9. Решает за-
дачи по пресечению особо тяжких преступлений, связанных с убийствами, взятием заложников, разбоем. Словом, отлично подготовленные "коммандос".
Он снял очки, поднес журнал к самому лицу, подслеповато вглядываясь в
фигуры бойцов ГСГ-9. Потом резко захлопнул журнал, отбросил.
- Мы что, хуже? Настоящих ребят не найдем? Найдем. В общем, так,
Алексей, первый главк поможет. Кое-какие иностранные материалы подбросит. Почитайте, подумайте. И вперед - будем создавать группу, растить своих "коммандос".
Приказ председателя КГБ Бесчастнов принял к исполнению. Нашлись и материалы. Правда, и в Первом главном управлении их было не густо. Посмотрели, прикинули. Особо не торопились, дело новое, опыта практически никакого. Алексей Дмитриевич нутром чуял, что дополнительных штатов для "коммандос" не дадут, денег тоже. В общем, еще одна головная боль.
Однако Андропов вскоре напомнил о своем поручении. А начальнику "семерки" и похвалиться нечем, кроме банального: "изучаем", "работаем". И тогда совсем по-иному сверкнули очки председателя...
На следующий день был назначен временно исполняющий обязанности командира группы майор Роберт Петрович Ивон. С него и началась группа.
- Командира возьми из пограничников, - посоветовал Андропов. – Можно Бубенина с Даманского посмотреть. Герой, парень обстрелянный, смелый...
Алексей Дмитриевич позвонил начальнику погранвойск генералу Матросову, передал разговор с Андроповым.
- Ну, коли в командиры берешь, тогда отдам, - согласился Матросов.
Прилетел Бубенин. Объяснили, что за группа, каковы задачи, цели. В
свою очередь присмотрелись к пограничнику. Офицер действительно боевой, со звездой Героя - в ту пору большая редкость. Весь Союз знает, да что там Союз - весь мир. Портреты героев-пограничников с острова Даманский обошли многие газеты и журналы планеты.
Сам Бубенин сомневался, но потом дал согласие. Человек военный: надо, значит, надо.
Правда, через несколько лет он все же напишет рапорт - попросится
опять на границу. Что поделаешь, тут как в любви: насильно мил не будешь. А насильно в группу никого не тянули. Она сама, как магнитом, притягивала к себе. Многим хотелось боевой работы.
Наконец, утвердили штаты, начался набор. Бесчастнов доложи? об этом председателю КГБ. Юрий Владимирович остался доволен Он верил – рождалось подразделение, которое сможет защитит людей от страшной чумы XX века - терроризма.
В тот день, после доклада, уже собираясь уходить от председателя
Алексей Дмитриевич вдруг вспомнил: а названия-то группе не дали
- Название? - переспросил Андропов, - не важно, как мы ее наречем.
Важно другое, какой она будет, наша группа. Пусть именуется группой "А".
Так она и вошла в комитетские анналы - суперсекретная антитеррористическая группа "А".
"Альфой" ее назовут в печати после августовского путча 1991 года.

Первоначально Группа "А" насчитывала тридцать человек.
СПИСОК ПЕРВОГО СОСТАВА ГРУППЫ "А"
• БУБЕНИН В.Д.
• ИВОН Р.П.
• АЛУЦЕНКО А.И.
• АФАНАСЬЕВ А.С.
• БАГРОВ В.В.
• БАЕВ А.И.
• БЕРЛЕВ Н.В.
• ВАНЬКИН В.Н.
• ВИНОГРАДОВ В.С.
• ГОЛОВ С.А.
• ГОЛОВАТОВ М.В.
• ЕМЫШЕВ В.П.
• ЗУДИН Г.Е.
• ИЗОТОВ Ю.А.
• КИСЛЕНКОВ В.С.
• КОЛОМЕЕЦ С.Г.
• КЛИМОВ П.Ю.
• КОПТЕВ С.И.
• КУЗНЕЦОВ Г.А.
• ЛЕДЕНЕВ . Д.А
• ЛОПАНОВ А.М.
• МОЛОКОВ А.М.
• МОЧАЛКИН В.С.
• ПАНКИН В.М.
• САВЕЛЬЁВ А.Н.
• СИМОНОВ А.И.
• ФИЛИМОНОВ В.И.
• ФЕДОСЕЕВ В.М.
• ЦИМБАЛЮК А.А.
• ЧУДЕСНОВ Е.Н.

Итак, приказ о создании группы был подписан. Назначены командиры.
Предстояло главное - подобрать людей.
Бесчастнов и руководство группы понимали: традиционные методы отбора,
принятые в КГБ, не годятся. Подразделение уникальное и методы отбора
должны быть уникальными.

Генерал-лейтенант Алексей Дмитриевич Бесчастнов
Начальник 7-го Управления КГБ СССР

Легко сказать, а что конкретно могли предложить вчерашний начальник
погранзаставы майор Бубенин или его зам - офицер 7-го правления КГБ
Ивон? Никто из них ничем подобным правде не занимался. Опыта, что называется, ноль. И взять его негде.
Майор Бубенин не мог подобно Беквиту - создателю и командиру американской группы "Дельта", съездить на стажировку в отряд специальных английских сил САС и, переняв лучшее, внедрить методы у себя. Ему не пришлось выезжать даже из Москвы. Андропов хоть и разрешил набирать людей из
штата всего комитета, но одним из условий для закрепления в группе будущего сотрудника была московская прописка.
Полковник Чарльз Беквит так пишет о подборе кандидатов в "Дельту": "В
поисках подходящих людей наши офицеры объездили почти всю страну. Они
побывали в Беннинге и Худе, Леонардвудде и Карсоне, Белвуаре, Стюарте и
Тивенсе. Они не пропускали даже маленького военного поста. Дважды побывали в армиях, дислоцированных в Европе. Это была очень тяжелая работа.
Мы искали самых надежных людей".
В группу "А" также искали самых надежных. И выбор, тем не менее, оказался достаточно широк. Несмотря на некоторые ограничения, приемная комиссия имела потенциальную возможность из тысяч сотрудников КГБ взять
себе лучших.

Не забудем: подразделение создавалось в 1974 году. Андропов
находился на своем посту уже восемь лет. К тому времени он превратил
опальный во времена Хрущева комитет в мощную и всесильную организацию.
Неоспорим и тот факт, что офицеры безопасности занимали особое место
в государстве: значительно более высокая зарплата, различные льготы, о
которых не могли мечтать ни прокурорские работники, ни сотрудники МВД и
даже армии, в ту пору столь же крупной и влиятельной структуры. Что бы
ни говорили сейчас о КГБ 70-х годов, служба там считалась престижной.
Карательные функции тщательно скрывались, а молодежи цветисто преподносилась романтика чекистской службы. Поэтому справедливости ради следует сказать - недостатка в людях, желавших стать сотрудниками государственной безопасности, не было...
И если заводские, фабричные, институтские коллективы в свое время и в
милицию рекомендовали лучших, то, что уж говорить о КГБ. У него были несравненно большие возможности…

У Бубенина, в отличие от Чарльза Беквита, не было возможности провести компьютерный анализ предполагаемых кандидатов, оставалось положиться на опыт комитетских кадровиков и, как ни странно звучит, на знакомства.
Многие оказались в группе благодаря протежированию командиров, поскольку те имели большой стаж работы в "семерке" и достаточно хорошо знали сотрудников своего управления. Каждый, кто желал "порадеть родному человечку", как выражался известный литературный герой, понимал, что ему лично
придется идти под пули террористов плечом к плечу с этим самым "родным человечком". А кому не дорога собственная жизнь?

И второе обстоятельство - группу "А" вряд ли можно назвать "теплым местечком". Огромные физические нагрузки, постоянный тяжкий труд, а в конце пути, как пел Высоцкий, "плаха с топорами". Так что "порочный" метод оказался как нельзя кстати.
Когда-то, формируя "Дельту", Чарльз Беквит написал объявление: "Требуются добровольцы в "Дельту". Гарантируются медаль, гроб или и то, и другое".
Нечто подобное могли предложить своим будущим бойцам и руководители группы "А". Они, конечно, пытались "выбить" некоторые льготы, но те были столь ничтожны, что вряд ли могли служить приманкой любителям материальных благ.
Сюда шли бессеребреники, люди мужественные, готовые не за деньги, но ради идеи, ради спасения других пожертвовать собою. Потом, с годами, мысль о самопожертвовании при спасении заложников станет одной из основных и обретет свою страшную реальность...

В Афганистане группа "А" потеряла двоих своих сотрудников. Но ведь и
в "мирное" время работа альфовцев связана с постоянным риском и, как это
ни горько сознавать, возможны потери - пули террористов ничем не отличаются от пуль моджахедов…

Так что же за люди пришли в подразделение? Прежде всего, спортсмены.
Группа комплектовалась из числа высокоподготовленных в физическом и профессиональном отношении сотрудников КГБ.
Как правило, офицеры и прапорщики имели высшее или среднее специальное образование.

Чарльз Беквит в своих воспоминаниях пишет, что при проведении тестов
с кандидатами в "Дельту" он "был шокирован неинформированностью солдат".
Он задавал такие, например, вопросы: "что вы думаете о разногласиях между Президентом Труменом и генералом Макартуром во время корейской войны,
кто из них был прав и почему?" Ответом чаще всего было унылое молчание.
Экзаменовать наших сотрудников не было необходимости. Теоретически они подковались крепко. Валерий Емышев, к примеру, пришел в группу после
окончания высшей школы КГБ, имел юридическое образование, Анатолий Савельев закончил авиационный техникум и педагогический институт.
Руководителей интересовали тесты на физическую подготовленность. И потому, естественно, в составе группы "А" собрались в подавляющем большинстве перворазрядники, кандидаты и мастера спорта, чемпионы управления Комитета государственной безопасности города Москвы и даже страны. Так, мастер спорта Глеб Толстиков, сотрудник группы "А", был чемпионом страны
по боксу, участником Олимпийских Игр.
Но и при особой важности физподготовки, других специальных дисциплин, таких как ведение огня из всех видов оружия, вождение автомобилей и бронетанковой техники, на первое место при отборе кандидатов в группу ста-
вилось "наличие головы". Этот шутливый термин стал определяющим. Речь шла об умении мыслить оперативно, безошибочно принимать решения, быстро и наверняка действовать при их выполнении.

Да, со временем у группы появилось психологическое и медицинское
обеспечение, собственные разработки, изучался и применялся зарубежный
опыт. И все-таки, какие инструкции ни пиши, какими специалистами ни обставляй сотрудника, в операции, лицом к лицу с преступником, он всегда
один. И чаще всего помочь ему не могут ни начальник, ни старший товарищ…

Сегодня дилетант, даже самый талантливый, не может соперничать с террористами. Нельзя заниматься этими вопросами, так сказать, частично, на уровне смежной специальности. Человек, посвятивший себя борьбе с терроризмом, должен отдать ей всю жизнь, он обязан быть профессионалом. Ибо цена его ошибки несоизмерима ни с какой другой.
Набирая первую "тридцатку" в группу "А", Алексей Дмитриевич Бесчастнов не мог предвидеть, но нутром чуял: подразделение должно заниматься
только борьбой с террористами. И потому хотел видеть в группе лучших из
тех десятков тысяч, которыми в ту пору располагал Комитет Государственной Безопасности СССР.

Есественно...

Подумал, осмыслил, оценил. Буду совмещать приятное с полезным(ВЫМПЕЛ-АЛЬФА). Вы не против?

Нет, конэчно. Нужно нам обучаться навыкам как разведки, так и контрразведки, только пока у нас вяло процесс идет...

"Помните старую веселую частушку: "Поменяли хулигана на Луиса Корвалана"? В середине семидесятых она была популярна в народе...
В декабре 1976 года Советский Союз обменял известного диссидента Владимира Буковского на генерального секретаря Коммунистической партии Чили товарища Лучо.

Товарищ Лучо снова с нами! (Встреча в Кремле Л.И. Брежнева с Луисом Корваланом, освобожденным из застенков чилийской хунты) Владимир Мусаэльян. Советское фото, № 01 за 1978 г.

В Буковский

Обменяли их в Цюрихе. Но как - доселе неизвестно. Приехавший в Москву
через пятнадцать лет Буковский в телеинтервью обмолвился о людях, которые сопровождали его из Владимирской тюрьмы и потом за границу, но кто они, оставалось гадать. Ни имен, ни фамилий Буковский не знал, да и знать не мог.
А люди были из "Альфы". Операция по обмену диссидента стала своеобразным дебютом группы. Правда, за эти два года их несколько раз поднимали по тревоге: студенты блокировали эфиопское посольство, устроили демонстрацию у диппредставительства африканского государства Того. Требовали повышения стипендий. Сначала их уговаривали, а потом врывавшихся в посольство выводили на улицу, упирающихся просто брали на руки, выносили, рассаживали в автобусы. На этом борьба с "террористами" закончилась.
Еще двое сотрудников были в командировке в Ливане, обеспечивали безопасность посла. Но разве о таком мечтали бойцы группы антитеррора?
Хотелось настоящей боевой работы. Два года только и занимались тем,
что стреляли, бегали кроссы, водили машины, прыгали с парашютом, действовали на учениях в качестве разведывательно-диверсионной группы.

Всякий раз, когда в подразделение наведывался генерал Бесчастнов, терзали шефа "семерки". Тот пытался успокоить: мол, не спешите, ребята,
на ваш век работы хватит. И всякий раз повторял: главное, чтобы вы были готовы к работе, всегда, в любое время дня и ночи.
При этих словах бойцы всегда шумели, пытаясь затащить Алексея Дмитриевича в тир, где на деле доказывали, что стрелки они отличные. И в стойке, и с колена, и в падении цели поражали отменно.
Бесчастнов удовлетворенно кивал, улыбался, но упрямо гнул свое. А однажды заставил призадуматься, спросив: как они считают, умеют ли стрелять снайперы западногерманской антитеррористической группы ГСГ-9? Сомнений не было, группа считалась одной из лучших в мире.
- Значит, вы признаете, что их ребята стреляют так же лихо? - усмехнулся генерал.
Получив утвердительный ответ, он задал главный вопрос: - Тогда почему на Олимпиаде в Мюнхене два немецких снайпера, державших террористов на прицеле, не смогли выстрелить?
Действительно, почему? Оказывается, мало уметь метко и быстро стрелять, надо быть еще и психологически готовым. Ведь террорист тоже чело-
век, не робот. Значит, надо быть психологически готовым убить человека...

Пройдут годы, бойцы группы с улыбкой вспомнят свое нетерпение. Но это будет потом. А сейчас им предстояло выполнить конкретное задание - обменять Корвалана на Буковского. Никто из четверых, кому поручено проведение операции - Ивон, Берлев, Леденев и Коломеец - за границей, в том числе и в Цюрихе, никогда не бывали.

Да и многочисленные начальники, которые инструктировали бойцов группы "А", сами не очень представляли, как осуществится обмен. Общие слова и призывы к постоянной бдительности, предупреждения о возможности провокаций только нагнетали нервозность.
...Для полета в Цюрих Андропов дал свой самолет. Ту-134 ждал Буковского и сопровождающих его сотрудников группы в Чкаловском. Накануне Буковского забрали из Владимирской тюрьмы и перевезли в Лефортово.

Утром 17 декабря за ним приехали. Из камеры вывели бледного, щупленького мужчину. В тусклом свете тюремных ламп лицо Буковского напоминало серую гипсовую маску... Они вышли в тюремный дворик, сели в "рафик". Берлев и Ивон рядом с Буковским, Леденев и Коломеец - напротив. Теперь путь лежал в Чкаловское. По дороге забрали мать и сестру Буковского, потом племянника. Мальчик лежал в онкологическом отделении больницы, был тяжело болен, но диссидент настаивал: племянник должен лететь с ними.
О чем он думал в те минуты, диссидент? Об обмене, о будущей эмиграции, о стране, которую покидает. Она была не очень приветлива к нему и все-таки - это его Родина...
От раздумий его оторвал голос Ивона.
- Подлетаем, - сказал он, и в ту же секунду качнулся и вздыбился горизонт огней за иллюминатором. Самолет заходил на посадку.
Не успели пилоты заглушить двигатели, как у трапа тормознула "скорая помощь" - шикарный "мерседес", весь в мигающих огнях. С борта самолета перенесли в машину больного мальчишку. "Мерседес" взвыл сиреной и рванул на выезд из аэропорта.
Лайнер был окружен вооруженными швейцарскими полицейскими. Ивон прикинул: человек семьдесят, не меньше.
- Многовато что-то, Дмитрий, - наклонился он к Леденеву.
- Уважают, Роберт Петрович, - мрачно пошутил тот.
- Кого? Нас или Буковского?
Леденев не ответил: к самолету через летное поле приближался огромный
автомобиль. Сверкая черными сияющими боками, он резко затормозил.
- Ну вот и Корвалан, - сказал с облегчением Ивон, узнав среди покинувших машину генерального секретаря и его жену. Теперь оставалось про-
водить Буковского. Однако тот отказался выходить из самолета.
- Это же американцы! Мы хотим в Швейцарию, а не в Америку. Я протестую...
Корвалан с женой уже поднялся в самолет, в передний салон, а Буковский не соглашался покидать борт.
Внизу у трапа произошло замешательство: Корвалан в самолете, а Буковского нет. Люди, приехавшие в лимузине, выхватывают автоматы и окружают Дмитрия Леденена: "Господин Буковский! Господин Буковский!"
Леденев отбивается, пытаясь жестами объяснить, что он не тот, за кого его принимают.
Через командира корабля Ивон связывается с центром: Корвалана забрали, а Буковский выходить не хочет, оба на борту, что делать? Говорят, когда сообщили Андропову, он долго смеялся: опять "голоса" поднимут вой: вероломный Кремль обманул доверчивых американцев.
Было приказано успокоить Буковского и передать, что все идет строго в соответствии с договоренностью. Насилу удалось убедить. Наконец, он с родственниками покинул борт самолета, блокада была снята, люди с оружием исчезли. Поступил приказ: "На взлет!"

Командир экипажа сообщил: летим в Минск. Теперь заволновался Корвалан. Поначалу думали, что беспокойство связано с изменением маршрута,
оказалось, дело в другом. Советское руководство приняло решение: после обмена в течение суток никаких заявлений не делать. Но Корвалан возражал: "Как же так, исчез, а куда?" Доложили в Москву. Вскоре было дано "добро" и Корвалан с борта самолета сделал заявление для печати.
В полете Берлев передал ему фотографию из журнала "Советский экран", где генеральный секретарь был изображен в национальной одежде, попросил автограф. Корвалан с удивлением рассматривал фото, потом написал несколько слов для Николая Васильевича.
В Минске они доставили Корвалана по назначенному адресу и поездом возвратились в столицу. На Белорусском вокзале их встречал генерал Бесчастнов.

Первый состав Группы «А»

КОМАНДИРЫ ГРУППЫ «А»

БУБЕНИН Виталий Дмитриевич

Генерал-майор в отставке.
Герой Советского Союза.
Командир Группы «А» в 1974–1977 годах.

Родился 11 июля 1939 года в городе Николаевск-на-Амуре. Отец — бывший пограничник. Образование получил в техническом училище при заводе «Энергомаш» города Хабаровска. Два года работал на том же заводе слесарем по ремонту промышленного оборудования, после чего поступил в Алма-Атинское Высшее командное пограничное училище (1961–1965 годы). Член КПСС с 1968 года.

Служил на Дальнем Востоке начальником пограничной заставы № 1 «Кулебякины сопки» Тихоокеанского пограничного округа. 2 марта 1969 года, когда подразделения регулярной армии Китая вторглись на советскую территорию в районе острова Даманский, пришел на помощь погибающей заставе Ивана Стрельникова. Принял командование боевым участком на себя и, организовав стремительную контратаку, вышиб агрессора обратно.
Указом Президиума Верховного Совета Союза ССР от 21 марта 1969 года за проявленное мужество, умелое проведение операции по охране государственной границы В. Д. Бубенину было присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда».
После госпиталя поступил в Военно-политическую академию имени В. И. Ленина. После ее окончания в 1973 году проходил службу в Выборге, а затем в Заполярье на должности заместителя начальника политотдела Никельского погранотряда.
5 сентября 1974 года по личному распоряжению Председателя КГБ СССР Ю. В. Андропова принял командование Группой «А». Используя свой опыт строевого офицера, создавал подразделение с нуля и закладывал первые традиции «Альфы». 29 апреля 1977 года по личной просьбе возвратился в Погранвойска и был назначен начальником политотдела Камчатского погранотряда.
Во время событий в Афганистане участвовал в проведении ряда операций против отрядов «моджахедов». Был заместителем начальника оперативно-войскового отдела Среднеазиатского пограничного округа (1981–1983 годы)
Окончил Академию общественных наук при ЦК КПСС (1983–1985 годы). Служил в Политуправлении Погранвойск СССР в должности начальника отдела. В 1987–1989 годах — начальник Политического управления и член Военного совета Прибалтийского пограничного округа.

В 1989—1991 годах — заместитель командующего Северо-Восточным пограничным округом, а в 1991—1993 годах — заместитель командующего Дальневосточным пограничным округом.

В 1993 году указом Президента Российской Федерации был назначен первым начальником (1993—1995) Хабаровского пограничного института.

В 1997-м году вышел в отставку в звании генерал-майора.

Награждён: орденом Ленина, орденом Красного Знамени, орденом «За службу Родине в Вооружённых Силах СССР» 3-й степени, многими медалями, в том числе и медалью «За отличие в охране государственной границы СССР». За успешное руководство подразделением спецназа «Альфа» присвоено звание «Почетный сотрудник КГБ СССР».

Имеет боевые ранения.

Депутат Хабаровской краевой Думы (1994—1997).

Автор книги «Кровавый снег Даманского». Лауреат литературной премии «Золотое перо границы» (2005 год).

В настоящее время проживает в поселке Красная Поляна города Сочи Краснодарского края.

Полковник в отставке.
Командир Группы «А» в 1977 году.

Родился 17 января 1937 года в деревне Затон Архангельской области. В 1954 году поступил в Калининградское военное пограничное училище. После его окончания в 1957 году был направлен в Отдельный офицерский батальон Управления коменданта Московского Кремля. Непродолжительное время был командиром взвода Отдельного полка специального назначения (ныне Президентский полк). Вследствие хрущевского сокращения Вооруженных Сил переведен в Отдельную мотострелковую дивизию особого назначения (ОМСДОН) МВД.

В 1961 году подал рапорт о переводе в КГБ СССР. Был зачислен в 7-е управление, где до прихода в «Альфу» прошел путь от рядового сотрудника до начальника 10-го отделения 5-го отдела. Входил в десятку лучших многоборцев ведомства.
В Группе «А» — с момента создания 29 июля 1974 года. Был назначен заместителем начальника. До утверждения в должности командира Героя Советского Союза В. Д. Бубенина активно участвовал в разработке нормативных документов, регламентирующих деятельность подразделения, и решению вопросов, связанных с комплектованием его личным составом.
В апреле—ноябре 1977 года — командир Группы «А».
17 декабря 1976 года участвовал в сопровождении и обмене в Цюрихе (Швейцария) советского диссидента Владимира Буковского на генерального секретаря компартии Чили Луиса Корвалана.
Участвовал в нейтрализации террориста Юрия Власенко, проникшего 28 марта 1979 года на территорию американского посольства в Москве и угрожавшего привести в действие самодельное взрывное устройство.
В 1984 году назначен начальником отдела Службы ОДП 7-го управления КГБ. В 1991 году по выслуге лет уволился из органов госбезопасности в звании полковника. Награжден орденом Красной Звезды, двенадцатью медалями. Почетный сотрудник госбезопасности.
В 1990-х годах возглавлял Фонд социальной поддержки ветеранов подразделений специального назначения, правоохранительных органов и спецслужб «Благородство и Вера». 21 мая 1999 года избран председателем ЦК Общероссийского профсоюза работников негосударственных организаций безопасности и находился на этой должности до 29 мая 2003 года.
На протяжении многих лет являлся вице-президентом и членом Совета Ассоциации ветеранов подразделения антитеррора «Альфа»

Генерал-майор в отставке.
Герой Советского Союза.
Командир Группы «А» в 1977–1988, 1992-1995 годах.

Родился 11 сентября 1934 года в селе Антыбары Чусовского района Пермской области. В 1948 году, окончив восемь классов школы, поступил на работу электриком на Ляминский деревобделочный комбинат. Осенью 1953 года был призван в армию. Службу проходил в Отдельном полку специального назначения Управления Московского Кремля и Отдельном офицерском батальоне — стрелком, командиром отделения старшиной роты. Затем служил в Отдельном офицерском батальоне.
В КГБ СССР – с 1959 года. Окончил Высшую школу КГБ имени Ф.Э. Дзержинского (1966 год). В 1967 году возглавлял группу сотрудников 7-го управления, охранявших Председателя КГБ Ю.В. Андропова. Выполнял ответственное задание в Праге (1968 год). 10 ноября 1977 года назначен командиром Группы «А» 7-го управления КГБ СССР. Один из разработчиков антитеррористического плана «Набат». Неоднократно возглавлял специальные операции по освобождению заложников и нейтрализации особо опасных преступников: американское посольство в г. Москве (март 1979 года), г. Сарапул Удмуртской АССР (декабрь 1981 года), Тбилиси (ноябрь 1983 года), г. Уфа Башкирский АССР (сентябрь 1986 года) и г. Минеральные Воды (декабрь 1988 года) Летом 1978 года возглавлял в Гаване (Куба) группу сотрудников «Альфы» и боевых пловцов Черноморского военного флота, которая обеспечивала безопасность подводной части советских судов «Грузия» и «Леонид Собинов», на которых размещалась часть делегатов XI Всемирного фестиваля молодежи и студентов. В апреле 1979 года сотрудники Группы «А» во главе с Г.Н. Зайцевым обменяли в аэропорту Нью-Йорка (США) двух советских разведчиков, Владимира Энгера и Рудольфа Черняева, на пятерых диссидентов, доставленных из Москвы рейсом «Аэрофлота». В 1985-1986 годах его подчиненными был осуществлен физический захват двенадцати шпионов из числа советских граждан, работавших на ЦРУ. Герой Советского Союза (декабрь 1986 год). Генерал-майор (октябрь 1990 года). С ноября 1988-го по июль 1992 год заместитель начальника 7-го управления КГБ-МБ. В январе-феврале 1990 года во время кризиса в Азербайджанской ССР был командирован в город Баку, где руководил сводным отрядом спецназа, состоявшим из бойцов «Альфы», «Вымпела» и «Витязя». Весной 1990 года лично представлял руководителям республиканских и областных органов КГБ командиров региональных отделений Группы «А» – в Киеве, Минске, Алма-Ате и Екатеринбурге.

Генерал-майор запаса.
Герой Советского Союза.
Командир Группы «А» в 1988–1991 годах.

Родился 27 октября 1947 года в городе Луцк Волынской области Украинской ССР. Отец — кадровый военный. В 1966 году поступил в Ташкентское Высшее танковое училище, которое окончил с отличием и в 1969 году получил направление в Московское пограничное училище имени Моссовета. Прошел путь от курсового офицера до командира роты боевых машин.

С 1974 года обучал первый состав «Альфы» вождению боевых машин и стрельбе из вооружения, установленного на бронетехнике. В составе Группы «А» — с сентября 1979 года, переведен на должность заместителя начальника 4-го отделения.
Участник штурма дворца Амина (Афганистан) 27 декабря 1979 года. Карпухин возглавлял штурмовую подгруппу в составе «Грома». Экипаж его БМП первым прорвался к Тадж-Беку и под шквальным огнем противника сумел десантироваться и пробиться на первый и второй этажи.
28 апреля 1980 года Указом Президиума Верховного Совета Союза ССР «за мужество и отвагу, проявленные в специальных боевых операциях», капитану В. Ф. Карпухину было присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда».
В 1984 году окончил Высшую школу КГБ СССР. В том же году назначен заместителем начальника Группы «А». В ноябре 1983 года на территории аэропорта г. Тбилиси участвовал в освобождении пассажиров самолета Ту-134, захваченного бандой террористов, осуществлял координацию действий всех групп в месте проведения операции.
В 1988 году полковник Карпухин назначен командиром Группы «А». Под его руководством сотрудники Группы «А» освобождали заложников в разных городах страны. Среди них — ставшая классической операция в Сухуми 15 августа 1990 года, проведенная совместно с бойцами Учебного батальона спецназа МВД («Витязь»). В критической ситуации он не побоялся взять инициативу в свои руки, организовав одновременный штурм здания изолятора временного содержания и захват террористов в автомобиле. Заложники были освобождены, зачинщики преступления — уничтожены, порядок восстановлен.
После событий августа 1991 генерал-майор В. Ф. Карпухин был отстранен от должности командира Группы «А». 27 декабря написал рапорт и через день был уволен из Комитета.
По приглашению Н. А. Назарбаева прибыл в Алма-Ату и в качестве советника президента по безопасности, пробыл в республике практически весь 1992 год. Вернувшись в Россию, состоялся как крупный предприниматель. Основал и возглавил крупную некоммерческую структуру «Росфонд». Был членом Комитета Торгово-промышленной Палаты РФ по безопасности предпринимательской деятельности. Принимал активное участие в международном движении ветеранов войны в Афганистане. Являлся членом Координационного совета ВОД «Боевое братство».
Скончался в ночь на 24 марта 2003 от инфаркта в вагоне поезда «Минск-Москва», возвращаясь с юбилейных торжеств белорусского Союза ветеранов войны в Афганистане. Похоронен на Николо-Архангельском кладбище Москвы.
Награжден орденами Ленина, Красного Знамени, Дружбы народов, «За личное мужество» Республики Беларусь, медалями. Почетный сотрудник госбезопасности.
В Москве его именем назван детский спортивный клуб «Военно-патриотическое объединение „Альфа“ имени Героя Советского Союза В. Ф. Карпухина».

Полковник запаса.
Командир Группы «А» в 1991–1992 годах.

Родился 23 августа 1949 года в подмосковной деревне Муковнино Лопасненского (ныне Чеховского) района. В 1965 году поступил в Московский авиационный техникум имени Н. Н. Годовикова. Выполнил нормативы мастера спорта по гребле и лыжам, кандидата в мастера по велогонкам.

Действительную службу проходил в военизированной пожарной охране Москвы. По ее завершении в 1972 году принят на работу в 7-е Управление КГБ СССР. Профессиональную чекистскую подготовку прошел в Ленинградской спецшколе КГБ (1973 год).
Мастер спорта по лыжам и стрельбе из пистолета. В 1965–1971 годах был членом штатной команды «Динамо» по лыжным гонкам, входил в сборную Советского Союза. Чемпион Москвы в этой спортивной дисциплине (1969 год). Занимался греблей, выигрывал первенство Москвы в «одиночке» и «двойке». Окончил заочное отделение Государственного Центрального ордена Ленина института физической культуры (ГЦОЛИФК).
В Группе «А» — с момента ее основания в 1974 году, прошел путь от младшего разведчика, снайпера до командира подразделения.
В период «Второго этапа Апрельской революции» (штурм дворца Амина) с декабря 1979-го и до июля 1980 года находился в Афганистане, охраняя высших руководителей НДПА и ДРА. В ноябре 1983 года на территории аэропорта г. Тбилиси принимал непосредственное участие в нейтрализации террористов, захвативших пассажирский самолет, следовавший по маршруту Тбилиси — Ленинград.
С 4 марта по 25 апреля 1984 года возглавлял нештатную боевую группу в Афганистане. В том же году назначен заместителем командира Группы «А» — начальником хабаровского отделения. В этом качестве принимал непосредственное участие в создании дальневосточной «Альфы». В 1989 году вернулся в Москву, помимо оперативных задач формировал региональные подразделения Группы «А» в Минске, Киеве, Алма-Ате, Краснодаре и Екатеринбурге. В дальнейшем курировал это направление до лета 1991 года.
В 1986 году окончил Высшую школу КГБ по специальности «юрист-правовед». Командовал группой сотрудников подразделения, командированных в Вильнюс в январе 1991 года. После этого был официально объявлен новыми литовскими властями «врагом литовского народа».
С 23 августа 1991 года по 4 июля 1992-го полковник М. В. Головатов — командир Группы «А».
Награжден орденами Красного Знамени, Красной Звезды, «За личное мужество» (Белоруссия), медалью «За отвагу».
После увольнения с военной службы занялся частной охраной деятельностью. Основал целый ряд фирм: «Альфа-Б», «Альфа-7», «Альфа-Авиа М». В 1995 году возглавил объединение «Союз независимых служб содействия коммерческой безопасности».
В 1997–2002 годах являлся заместителем председателя Консультативного совета при ФСБ, который объединял представителей наиболее авторитетных частных предприятий безопасности и руководителей основных оперативных подразделений ФСБ.
15 апреля 2004 года избран президентом Федерации лыжных гонок г. Москвы. Член Президиума Федерации лыжных гонок России.
На протяжении многих лет являлся членом Совета Ассоциации ветеранов подразделения антитеррора «Альфа».

Генерал-лейтенант запаса.
Командир Группы «А» в 1995–1999 годах.

Родился 26 ноября 1946 года в Москве. Отец — кадровый военный, подполковник в отставке.
В 1965 году окончил Московское суворовское училище, в 1968 году — Московское Высшее общевойсковое командное училище имени Верховного Совета РСФСР.

С 1968-го по 1989 год служил в Кремлевском (ныне Президентском) полку в должностях от командира взвода до начальника штаба полка.
Во время службы в Кремлевском полку учился в Военной академии имени М. В. Фрунзе, которую закончил в 1977 году. В 1989–1995 годах являлся заместителем коменданта Московского Кремля.
С 31 января 1995-го по 8 октября 1998 года — начальник Управления «А» Антитеррористического центра ФСБ.
Командовал подразделением во время драматических событий в Будённовске и Первомайском. Руководил операциями по освобождению автобусов с заложниками в Махачкале и на Москворецком мосту в Москве, а также в аэропортах «Домодедово» и «Шереметьево-1» и обезвреживанием террориста у шведского посольства в Москве.
В 1999 году генерал-лейтенант А. В. Гусев уволился с военной службы. Награжден орденом Красной Звезды, медалью «За боевые заслуги», другими наградами.
После отставки работал заместителем генерального директора крупного торгового холдинга.

Генерал-лейтенант.
Командир Группы «А» в1999–2000 годах.

Родился 3 июля 1953 года в Москве. После срочной службы в Ракетных войсках стратегического назначения был зачислен в 7-е управление КГБ — в Службу ОДП. Окончил Ленинградскую специальную школу КГБ № 401. В сентябре 1978 года зачислен в Группу «А». В декабре 1979-го — июле 1980 года в составе подразделения обеспечивал личную безопасность высших должностных лиц ДРА и НДПА. Во время операции «Байкал-79», проведенной 27 декабря 1979-го в Кабуле, участвовал в захвате Центрального телеграфа.

Был задействован во многих боевых и специальных операциях Группы «А, в том числе в Сарапуле, Саратове, Баку, Вильнюсе, Ростове-на-Дону — Краснодаре, Минеральных Водах, в зоне осетино-ингушского конфликта, в аэропорту «Шереметьево-1» и у посольства Швеции в Москве. В 1985 году прошел двухмесячную «боевую стажировку» в Афганистане. Руководил группой захвата предателя Владимира Паташова — старшего научного сотрудника Института США и Канады. Окончил Высшую школу КГБ (1986 год).
В 1993 году назначен заместителем командира Группы «А», в марте 1994-го — первым заместителем командира «Альфы». Принимал активное участие событиях 4 октября 1993 года в Москве. Освобождал заложников в Будëнновске и Первомайском.
В 1998 году назначен начальником Управления «А» Центра специального назначения ФСБ. В последующие годы занимал должность первого заместителя начальника ЦСН — начальника штаба Центра. Награжден орденами «За заслуги перед Отечеством» III степени с мечами, Красной Звезды, Мужества, «За военные заслуги», медалями «За отвагу», «За боевые заслуги» и другими. Почетный сотрудник контрразведки. Генерал-лейтенант.
С декабря 2007 года — заместитель губернатора Тверской области по вопросам безопасности. 11 июля 2008 года за многолетнюю добросовестную службу и личный вклад в региональную безопасность губернатор Тверской области Дмитрий Зеленин вручил генералу Мирошниченко Знак «Во благо земли Тверской».
В 2008 году отмечен орденом Русской Православной Церкви святого благоверного князя Даниила Московского III степени — «во внимание к трудам на благо Церкви».

Генерал-лейтенант запаса.
Начальник Управления «А» с 18.12.1999 по 19.06.2003 г

Родился 30 мая 1946 года в г. Москве.
В органах госбезопасности с 1969 года. Проходил службу на различных должностях в органах КГБ-ФСБ, в том числе был руководителем отдела оперативно-боевой подготовки Управления кадров ФСБ.

В 1976 году окончил Высшую Краснознаменную школу КГБ СССР.
Весной 1999 года был назначен начальником Службы специальных операций Центра специального назначения ФСБ России, которую формировал практически с нуля — из нескольких разрозненных боевых единиц было создано одно действующее боевое подразделение.
С 18 декабря 1999 года по 19 июня 2003 года начальник Управления «А». Руководил подразделением в период второй «чеченской» компании и специальными операциями по освобождению заложников в Лазоревском, Минеральных Водах и Москве во время событий на Дубровке («Норд-Ост»).
При генерале В. Г. Андрееве осуществлен переезд на новую базу. По его инициативе в Управлении «А» был создан музей, посвященный истории и боевому пути легендарного спецподразделения, начиная с 1974 года и по настоящее время.
Награжден орденом «За военные заслуги», многими медалями. Почетный сотрудник контрразведки.
После службы в ЦСН был утвержден первым заместителем Всероссийского физкультурно-спортивного общества (ВФСО) «Динамо».
С октября 2006 года и по настоящее время вице-президент — заместитель генерального директора по экономической безопасности холдинга «Компания корпоративного управления «Концерн «Тракторные заводы».
В апреле 2009 года избран первым заместителем председателя Совета ветеранов ФСБ.
В ноябре 1999 года вошел в состав правления Национального благотворительного фонда (НБФ) — влиятельной структуры, созданной в 1999 году для социальной поддержки семей погибших и пострадавших участников боевых действий и контртеррористической операции на Северном Кавказе из числа военнослужащих и сотрудников силовых министерств и ведомств.

Генерал-майор.
Начальник Управления «А» с 2003 года и по настоящее время.

Родился 8 марта 1959 года. Окончил Тамбовское Высшее военное авиационное инженерное училище, Высшую школу КГБ СССР, а в последующие годы Российскую академию управления при Президенте РФ.

С 1983-го по 1998 год проходил военную службу на различных должностях в органах военной контрразведки. С 1998 года — начальник отдела, а с 2001 года — заместитель начальника Центра специального назначения ФСБ России.
19 июня 2003 года назначен на должность заместителя начальника Центра — начальника Управления «А». Под его руководством подразделение с честью вышло из второй «чеченской» кампании, показав образцы мужества, героизма, высокого профессионализма и верности воинскому долгу. Особенно это проявилось в трагические дни захвата школы в Беслане.
Находясь на высоком командирском посту, генерал В. Н. Винокуров достойно продолжил боевые «альфовские» традиции, заложенные предыдущими поколениями сотрудников Группы «А», сплотив вокруг себя команду единомышленников и выведя подразделение на еще более высокий уровень профессионального мастерства и готовности решать задачи повышенной сложности.
Его личный вклад в обеспечение безопасности страны отмечен высокими наградами — орденами «За заслуги перед Отечеством» III степени с изображением мечей, Мужества и «За военные заслуги», медалями.

Особая палка КГБ. Секретно. Экз. ед.

"28 марта 1979 года в 14.30 неизвестный гражданин в сопровождении второго секретаря посольства США Р. Прингла пришел в консульский отдел посольства Соединенных Штатов Америки. Через 35 минут стало известно, что проникший в посольство гражданин требует у американцев разрешения на выезд в США, в случае отказа угрожает взорвать находящиеся у него 2 килограмма тола.
После переговоров с неизвестным официальные представители посольства высказали просьбу сотрудникам охраны диппредставительств, чтобы они с имеющегося согласия посла Туна любым способом убрали гражданина из посольства. В 15.35 к зданию прибыли 5 сотрудников спецподразделения 7-го управления КГБ."

...Террорист читал стихи. Левая рука его лежала на поясе, палец продет в кольцо взрывного устройства. Сотрудник группы "А" Михаил Картофельников видел, как побелел сустав, передавленный металлом, но преступник словно забыл о руке. Он самозабвенно, прикрыв припухшие веки, читал:
Язвы мира век не заживали:
Встарь был мрак - и мудрых убивали,
Ныне свет, а меньше ль палачей?
Пал Сократ от рук невежд суровых,
Пал Руссо... но от рабов Христовых
За порыв создать из них людей!

В иной обстановке могло показаться, что на лестничной клетке собралось пятеро друзей. Обступили одного, а тот, увлеченный поэзией, радует
их прекрасными стихами. Увы, события были далеки от поэтической идиллии.
Любитель стихов - Юрий Власенко пришел в посольство США не на вечер изящной словесности. Угрожая самодельным взрывным устройством, он требовал самолет и крупную сумму денег. Хотел, чтобы его вывезли на посольском автобусе в аэропорт, где должен был ожидать готовый к отлету авиалайнер.

Переговоры результатов не дали. Власенко запрещал к себе приближаться, лишь вновь и вновь повторял свое требование.
Попытка выкурить его из посольства с помощью шашек со слезоточивым газом тоже оказалась неудачной. То ли газ на него не действовал, то ли перепутали расположение комнат на этаже и швыряли не в то окно. В общем, сами наплакались вдоволь, а Власенко хоть бы что.
Решили пойти еще раз на переговоры. Долго прикидывали, что да как, спорили. Как всегда в таких случаях, было много начальников, различных команд, советов. Но советы - советами, а дело на контроле у председателя комитета. Председатель торопил - надо было принимать решение.
У окна кабинета, где находился террорист, бессменно дежурили Михаил Романов и Сергей Голов. Они надежно перекрыли, по существу, единственный путь отхода террориста.
...Ивон назвал троих - Филимонова, Шестакова и Картофельникова. "Ты,
ты и ты-за мной!" Вчетвером они поднялись на нужный этаж.
- Эй, мужик! - играя под простачка, крикнул в открытую дверь Ивон, -
иди, поговорим...
- А ты кто такой? - на пороге стоял Власенко. Рубашка, свитер, поверх
свитера широкий самодельный пояс, в нем тротил: 2 килограмма. Запас
взрывчатки немалый, не дай Бог рванет - все они в одно мгновение покойники.
Рука террориста на кольце. За всю их длинную беседу он ни на мгновение не снял руки с кольца.
- Вы откуда? - спросил Власенко.
- Да мы военные. Наша часть здесь, по-соседству, - ответил за всех
Ивон.
- Звание у вас какое?
- Звание? - удивленно переспросил заместитель начальника группы, -
старшина я, а ребята...
Двое представились сержантами, Картофельников - рядовым. Власенко усмехнулся:
- Что ж с вами говорить, хлопцы. Вы же ничего не решаете... И вправду, стоит ли тратить время на старшину и сержантов? Вот так пассаж. Повернется сейчас и уйдет - и весь разговор. Однако Власенко не уходил. То ли вполне миролюбивый простецкий вид армейских "сверхсрочников" подкупил его, то ли нервы сдавали - поговорить захотелось, но он обратился к стоящей четверке:
- А я-то думал, "митьки" набежали.
- Кто-кто? - переспросил Филимонов.
- Да "митьки", говорю, - милиция.
Он опустил голову, оглядел пояс, палец на кольце, потом медленно,
словно прощупывая, прошелся по ногам, добрался до лиц стоящих перед ним
людей.
- Если у меня тут ничего не получится, пойду и взорву "митьков".
- Да что ты, Юра, - сказал кто-то из группы. Власенко помолчал, глядя
в лицо возразившего, а потом спросил:
- Тебя били когда-нибудь в милиции?
- Нет...
- А меня били. Ногами. Как мяч футбольный, катали. Установилась тишина. Ивон и его подчиненные понимали: их жизнь, безопасность посольства в руках этого человека. Надо было раскачать парня, может, удастся уговорить сдать свою "игрушку".
Посочувствовали. Вместе поругали "митьков". Стали отоваривать, мол, брось ты это дело, Юра. Пойдем, сядем как люди, выпьем, поговорим. Спросили: тебе чего надо-то?
- Да ничего особенного, - загорелись глаза у Власенко, - учиться в
институте хочу, два раза поступал, и никак. Квартиру бы в Москве выхлопотать.
Картофельников смотрел в сияющие глаза Власенко и думал: да, этот человек - преступник, один неверный шаг - и он утащит в преисподнюю десятки людей. Но не родился же он таким. Неужто только теперь пришло время выслушать этого парня, когда ни у него, ни у них, по существу, нет выбора...

И снова, неожиданно для всех, Власенко стал читать стихи. Хорошие были стихи. Картофельников и сам когда-то в институте увлекался Шиллером.
Но никогда не думал, что услышит стихи здесь, в американском посольстве, на лестнице, пребывая чуть ли не в роли заложника.
Вставайте ж, товарищи! Кони храпят,
И сердце ветрами продуто.
Веселье и молодость брагой кипят,
Ловите святые минуты,
Ставь жизнь свою на кон в игре боевой,
И жизнь сохранишь ты, и выигрыш - твой!

А с нижнего этажа знаками показывали: мол, время, время... Власенко
на уговоры не поддавался; правда, расчувствовался настолько, что предложил выпить. В комнате у него стояла початая бутылка коньяка - то ли американцы поднесли, то ли осталась от хозяев кабинета.
Ивон с ребятами отказался, и Власенко выбросил бутылку в окно. На
улице это не осталось незамеченным.

Романов кивнул Голову:
- Смотри, Серега, бутылка вылетела. Давай-ка залезай, глянь в окно.
Голов подтянулся, встал на подоконник, осторожно заглянул в окно:
- Михалыч, вижу!
Романов доложил руководству. Поступила команда: когда Ивон с ребятами
оторвутся, ранить Власенко.
Но оторваться не так просто. Теперь уже по всему было видно: террорист сам не сдастся. Однако стихи и душевная беседа, видимо, несколько успокоили Власенко.
- Ладно, - сказал он, - вы мне понравились, ребята. Я не буду вас
взрывать.
Как говорят, и на том спасибо. Сотрудники группы "А" едва успели сбежать вниз, как прозвучали выстрелы, а следом за ними взрыв. Раненый террорист выдернул чеку.
Сработала часть заряда, и все-таки взрыв был сильным, вынесло оконную
раму и металлическую решетку в окне.

Когда сотрудники во главе с Ивоном вновь вбежали в кабинет, Власенко
без чувств лежал на полу. Рядом горел диван. Они пытались сбить пламя.
Кто-то из американцев услужливо сунул в руки Картофельникова огнетушитель. Михаил ожидал увидеть мощную струю пены, но огнетушитель лишь зашипел и на издыхании выплеснул пар. "Вот так Америка, - удивился он тогда, - совсем как у нас".
Впрочем, через несколько минут все было кончено. Власенко отправлен в
больницу на "скорой помощи". По дороге он скончался.

Она участвовала в различных мероприятиях, привлекалась к оперативной деятельности, но каких-либо "громких" дел на ее счету до сих пор не было.
Разве что сопровождение в Цюрих Буковского да освобождение посольства США от Власенко. Но как-то не поворачивался язык назвать такие операции настоящей боевой работой.
Пять лет для создания антитеррористической группы - много это или мало? Достигла ли профессиональной зрелости группа "А"? Вопрос, который
беспокоил и руководство Комитета госбезопасности, да и командование самой группы. И никто не мог ответить на него.
Полковник Чарльз Беквит считал, что для создания "Дельты" понадобится два года. После неудачной операции западногерманской ГСГ-9 на Олимпиаде-72, через пять лет, в Могадишо, при штурме самолета, захваченного террористами те оказались нейтрализованными, причем без единой жертвы среди заложников. И это были те же "коммандос", но на их тренировку ушло пять лет.
Ровно столько же времени на подготовку отвела судьба и группе "А".
Теперь, как казалось, самое время заняться воздушным терроризмом, который к концу 70-х годов прочно "прописался" на наших авиалиниях. Захваты самолетов кончались, как правило, перестрелками, жертвами среди заложников и пассажиров. Становился очевидным разрыв между растущей профессионализацией террористов и дилетантизмом милиции и сотрудников КГБ, которые занимались освобождением захваченных от случая к случаю, как говорится, "когда грянет гром".
В 1978 году было совершено шесть попыток угона самолетов, в основном, из южных аэропортов страны.
Террорист Афонин потребовал от экипажа изменить курс на Швецию. Получив отказ, одиннадцать раз выстрелил в дверь кабины и в переборки самолета. После посадки в Пярну его задержали.
Через час после взлета Ан-24 из Грозного пассажир Махаев из пистолета ранил в ногу бортмеханика Рядченко и после посадки в Махачкале застрелился.
В 1979 году учащийся Вяншас, угрожая взрывом, пытался угнать Як-40 из Симферополя в Турцию.
При попытках угона из Новокузнецка и Анадыря застрелены двое преступников.

Однако в 1979 году руководство страны вряд ли занимали проблемы борьбы с воздушным терроризмом. Внимание КГБ было приковано к южным границам. Впервые за многие десятилетия беспокоило "мягкое подбрюшье Союза".
Все чаще и чаще в секретных депешах дипломатов, в докладах резидентов КГБ и ГРУ, в Генеральном штабе и, наконец, на Политбюро звучало прежде не очень знакомое слово "Афганистан".

Пройдет совсем немного времени и наступит поистине трагический месяц в жизни двух народов - декабрь 1979-го.
В последние дни этого месяца "Правда" опубликует "Обращение правительства Афганистана".
"Правительство ДРА, принимая во внимание расширяющееся вмешательство и провокации внешних врагов Афганистана и с целью защиты завоеваний Апрельской революции, территориальной целостности, национальной независимости и поддержания мира и безопасности, основываясь на Договоре о дружбе, добрососедстве и сотрудничестве от 5 декабря 1978 г., обратилось к СССР с настоятельной просьбой об оказании срочной политической, моральной, экономической помощи, включая военную помощь, о которой правительство Демократической республики Афганистан ранее неоднократно обращалось к правительству Советского Союза.
Правительство Советского Союза удовлетворило просьбу афганской стороны".

...Теперь нам кажется, что об афганской войне мы знаем все или почти все.
Да, афганская война - это наша биография. Биография страны. И какая бы она ни была - такой теперь останется навсегда.
Война более многозначна, чем мир. Для одних - это подвиг, мужество, героизм, для других - позор, кровь, смерть.

Будем же правдивы перед собой и историей, не станем смешивать святое и грешное, низменное и высокое. Всего хватало на этой войне, как, впрочем, и на десятках других.
Люди боятся войны, проклинают ее и вновь воюют. Самое таинственное во всем этом - начало. Как начинаются войны?
Нас отделяет более пятидесяти лет от 22 июня 1941 года, но мы до сих пор исследуем причины ее возникновения, препарируем события, ищем ответ на вечный вопрос: кто и как?.. Как же начиналась афганская война? Кто ее начинал? Сегодня это уже доподлинно известно: десантники генерала Ивана Рябченко, "мусульманский батальон" и две таинственные группы Комитета госбезопасности под кодовым названиями "Зенит" и "Гром".
О "мусульманском батальоне" сказано достаточно, о десантниках написал книгу сам Рябченко, а вот о группах "Зенит" и "Гром" неизвестно почти ничего, за исключением разве что фамилий первых героев, да нелепых, вздорных и зачастую грязных выдумок об их действиях на афганской земле.

Марк Урбан, автор книги "Война в Афганистане", на которую так часто ссылаются в нашей печати, утверждает: "27 декабря... к вечеру, парашютисты двинулись к центру Кабула. В 19.15 местного времени они вошли в министерство внутренних дел и разоружили его сотрудников. Другая группа... достигла дворца Дар-уль-аман".
Если бы так просто - пришли и разоружили. Нет, никто не складывал оружия. Министерство было взято штурмом.
Что же касается "другой, группы", то десантники действительно достигли дворца и даже, в азарте боя перепутав своих с чужими, вступили в перестрелку с "мусульманским батальоном", переодетым в афганскую форму.
Но к тому времени дворец уже был захвачен. Кем? Группами "Гром" и "Зенит".

30 лет создания оСпН "Зенит" КГБ СССР гСпН "Гром" КГБ СССР

"Гром" - это и есть, по существу, группа "А", "Зенит"... Впрочем, все по порядку.

В "УАЗ" начальника кафедры высшей школы КГБ полковника Бояринова набился добрый десяток преподавателей. Переезжали с одной учебной точки на другую. Пешком шагать не хотелось, ночь, темнота, лес, под ногами сыро.
Потому и решили - лучше плохо ехать, чем хорошо идти.
"Гриша", как звали между собой начальника кафедры преподаватели, сидел впереди, на месте старшего машины. Ехали долго. "УАЗ" петлял в темноте лесными дорогами, выхватывая лучом фар то белые стволы берез у обочины, то глухую черноту чащобы, то кустарник прямо на пути. Офицеры уже поглядывали на часы: по времени должны были бы приехать.
- Заблудился Гриша, - шепнул чуть слышно кто-то из молодых преподавателей, - во, хохма будет...
- А ты сам на его место сядь, хохмач! - вступился за Бояринова другой.
И опять ночь, размытая дождями, едва приметная дорога. Бояринов, до
этого, казалось, дремавший, встряхнулся, наклонился к водителю:
- Потише, Вася. Сейчас будет маленький поворотик, ты прижмись к левой
стороне и тормозни на минутку.
- Что, Григорий Иванович, - пошутили в машине, - мину заложили?
Полковник не ответил. "УАЗ" притормозил, остановился. Бояринов открыл
дверцу, вгляделся в темноту, удовлетворенно вздохнул:
- Тут, моя птичка, тут, родимая, на гнезде сидит. Уже яйца отложила.
- И кивнул шоферу: - Трогай потихоньку, только не газуй. Спугнем.
Автомобиль качнулся и почти бесшумно пополз вперед. В салоне притих-
ли. Вот так Гриша! За поворотом выехали на знакомую опушку.
- Все, ребята, выгружайся, - сказал Бояринов, - третья учебная точка.

Как заказывали... А ты, Анатолий Алексеевич, посиди пока, - обратился он
к преподавателю кафедры Набокову, - дело есть.
Набоков смотрел, как, удивленно озираясь на Бояринова, вылезают из
"УАЗа" молодые преподаватели. Они считали, что Гриша заблудился. Невежды. Гриша не мог заблудиться. Гриша - мастер в ориентировании, видит, будто сова, в темноте. Лес, как книгу, наизусть читает.
Откуда это у него? С войны. Партизанил, воевал, командовал школой
снайперов, готовил диверсионные группы для заброски в тыл, сам не раз
летал за линию фронта.
- Толя! - Бояринов повернулся к Набокову. - Мы возвращаемся в Москву.
- То есть как - в Москву? А учения, Григорий Иванович? - Учения закончатся без нас.
- Что-нибудь случилось?
- Как тебе сказать. - Бояринов замолчал, потер тыльной стороной ладони отросшую щетину. - Хотелось бы верить, что ничего серьезного не произошло. В общем, надо нам переделать учебную программу.
- Увеличить курс?
- Нет, сократить. Нынешний набор мы выпускаем не в августе, а в июне.
- А дальше?
- Спецзадание. Афганистан.
- Афганистан? - удивился Набоков. Столь неожиданно прозвучало имя далекой страны, что он с трудом попытался вспомнить ее очертания на карте.
- Завтра жду твоих предложений по программе.

Учебная группа после восхождения на вершину во главе с полковником Г.И.Бояриновым и преподавателем А.А.Набоковым (Горный альпийский центр Минобороны СССР. Кирован, 1976 г.)

... Вернувшись в Москву, они засели за перекройку учебного курса. Пересчитали, перелопатили, отвели побольше часов на боевые темы, такие как
разведка в заданном районе, в городе, организация засады, налета. В общем, готовились учить слушателей тому, что надо на войне.
Пролетели недели подготовки и поступила команда: отобрать людей для "Зенита". Такое условное наименование получило подразделение.
Приехал генерал, он был немногословен. Повторил то, что уже знал каждый, и в заключение разговора спросил, кто не готов к выполнению спецзадания. Зал не шелохнулся.
- Значит, все готовы! - подвел итог представитель руководства КГБ.
Однако у Бояринова и его кафедры было свое мнение. Сформировав мандатную комиссию и рассмотрев каждого слушателя, взвесив все "за" и "против", они отвели десять кандидатур.
Тогда впервые в своей жизни Набоков увидел, как плачет мужчина, офицер, сотрудник КГБ.
Его отвели, потому что посчитали психологически не готовым к возможным боевым нагрузкам.
Все десятеро атаковали кабинет Бояринова с раннего утра, просили, умоляли, доказывали, но начальник кафедры был непреклонен. За некоторых пытались просить преподаватели, восприняв неприступность Григория Ивановича как излишнюю строгость или даже упрямство.
Пройдут считанные месяцы, и жизнь преподаст жестокий урок, подтвердив правоту Бояринова.
Случилось так, что первый состав "Зенита" закончил командировку в сентябре. Началась постепенная замена. Однако людей не хватало и решили пренебречь выводами бояриновской комиссии. Рассудили так: мол, чего просевать, отбирать - все офицеры КГБ, не один раз проверены в деле. И на второй заход в состав группы были включены сотрудники, отведенные "мандаткой". Они и оказались в самом пекле - на штурме дворца Амина. Двое из них погибли, третий тяжело ранен и умер по дороге в Союз. Четвертый попал в Афганистан позже и тоже получил тяжелое ранение.
Совпадение? Вряд ли. Говорят, полковник Бояринов хорошо разбирался в людях. Стоило ли посылать тех офицеров в пламя войны? Нет, конечно. Наверно, нашлось бы для них дело и дома. Но все это станет известно позже, когда уже и Григория Ивановича не будет в живых.
А в июле 1979 года "Зенит-1" убыл в Афганистан. Возглавил группу кандидат военных наук, доцент, полковник Григорий Иванович Бояринов. Возвратился он оттуда в сентябре. Тогда же у них с Набоковым состоялся обстоятельный разговор и Анатолий Алексеевич сказал, что готов поехать на смену начальнику кафедры. И даже пожаловался, мол, преподаватели и помоложе уже съездили, а он все никак.
Бояринов усмехнется и по-отечески положит ему ладонь на плечо:
- Не спеши, Толя. Чует моя душа - Афганистана нам надолго хватит.
Горько это звучит, но боюсь, что надолго. И грустно добавит:
- Поверь мне, старику...

КУОС

Фильм по теме:

КУОС (Курсы Усовершенствования Офицерского Состава) КГБ СССР

http://vkontakte.ru/video-11938636_143390829

Бабрак Кармаль

Сотни советских и зарубежных журналистов и исследователей пытались найти ответ на вопрос, который действительно волнует мир до сих пор - как Бабрак Кармаль из Чехословакии попал в Кабул? У кого только ни пытались выведать этот секрет - у советских дипломатов, генералов, партийных и правительственных деятелей... Наверное, многие из них и рады бы рассказать, да нечего. И для них стремительное перемещение афганского лидера из страны в страну оставалось и остается тайной.
Ну а сам Бабрак? Неужто за эти годы, особенно когда он был смещен со всех партийных и государственных постов и жил в Советском Союзе, не нашлось человека, который бы попытался выведать сокровенное?
Пытались. И неоднократно. Задавали вопрос напрямую, что называется, в лоб, самому Бабраку Кармалю. Вот один из диалогов:
БАБРАК: Какой бы дорогой я ни вернулся домой, это была воля моей партии...
Корр.: И все же, как это оказалось исполненным технически – ваше возвращение?
БАБРАК: Конечно, я не мог проехать через Пакистан или Иран. Оставался один путь: через Москву и Ташкент. Как летел и на чем - это уже детали, в которые я не хотел бы вдаваться.
Бывший афганский лидер сказал правду - его путь действительно лежал через Москву и Ташкент. Что же касается деталей, то рассказать о них читателям хотелось бы как можно подробнее.
...Декабрь семьдесят девятого выдался в Москве слякотным и мокрым. Восемь бойцов группы "А" во главе с Валентином Ивановичем Шергиным, поднятые утром по тревоге, на автобусе подъезжали к зданию Первого главного управления (ПГУ) КГБ. "Пазик", шлепая шинами, словно галошами, подкатил к центральному выходу.

- Ого! Смотри-ка, ребята, как встречают! - удивился Изотов. Ребята прильнули к окнам: на стоянке их ждали три черных "Волги". Тут же из машины вышли двое в штатском и направились к автобусу. Шергин спрыгнул с подножки, доложил о прибытии.
- Занимайте места, - поступила команда, и "альфовцы" расселись по машинам.
"Волги" резво взяли с места. Мелькали знакомые московские улицы. Хозяева, которые сидели за старшего в каждой машине, молчали, как-то по-особому заинтересованно разглядывая пробегающие за окном картины. Помалкивали и гости: в таких случаях расспрашивать не принято.
Машины устремились по дороге из Москвы. Поворот, другой - и уже вдоль бетонки серый голый лес, бесснежный, угрюмый. Повертелись еще с полчаса и уткнулись в ворота. За небольшим забором уютная дачка, чисто выметенные дорожки, кучки пожухлых листьев под деревьями, оставшиеся как память о прошедшей осени.

Их проводили в дом. В одной из комнат за столом сидел толстый мужчина, шумно прихлебывал чай из блюдечка. Познакомились. Фамилия и имя мужчины не говорили ровным счетом ничего: Борис Чичерин. Чувствовалось, что этот толстяк добрый и радушный человек. Он тут же пригласил всех к столу, угостил чаем, бутербродами. От улыбки Чичерина стало как-то спокойнее, ушло напряжение, в котором с самого утра находились бойцы группы "А". Ведь никто и словом не обмолвился, зачем их подняли по тревоге, вызвали в Первое главное управление, отвезли в подмосковный лес. Оставалось только теряться в догадках.
Ждать пришлось недолго. Появился представитель руководства Первого главка, поздоровался и в нескольких словах объяснил задачу: охранять людей, которые будут им представлены. Охранять днем и ночью, беречь пуще собственной головы.
И добавил после паузы: "Это большие люди, о которых пока не знает и не должен знать мир".
Мир и вправду еще не знал опальных, бежавших от гнева Амина, Ватанджара, Анахиту, Нура. Редко кто слышал за пределами Афганистана и о Бабраке Кармале, хотя он был соратником Тараки, одним из создателей НДПА, секретарем ЦК, а с 1976 года послом в Чехословакии.
Впервые увидели их и бойцы группы "А". Трое мужчин и женщина вошли в комнату, остановились. На полшага впереди оказался человек с темным, словно загоревшим до черноты лицом, с большим горбатым носом, с черными, как маслины, глазами. Был он широк в кости, плотен телом. Одет в европейский, отменно сшитый костюм.
Борис Чичерин представил гостя: - Бабрак Кармаль!

Непривычное словосочетание. Изотов повторил про себя имя и фамилию афганца: как бы не забыть, не дай Бог.
- А это Нур Ахмад Нур, - назвал Чичерин следующего, стоявшего за спиной Бабрака высокого, почти лысого, но еще молодого мужчину. - Он учился у нас, знает русский язык. Нур смущенно кивнул, соглашаясь, и узкая щеточка седых усов над верхней губой, обозначила слегка заметную улыбку.
- Анахита, - продолжал Чичерин, указывая чуть заметным движением руки на смуглую женщину с темной косой, уложенной вокруг головы. Она, как
Бабрак и Нур, была в европейском костюме. Надо сказать, что никто не заметил улыбки или тени смущения на ее лице. Чувствовалось, что Анахита горда и своенравна. Борис потом объяснил: она из богатой семьи, получила
хорошее образование, всегда оставалась ярым приверженцем и самым преданным другом Бабрака. Когда его будут снимать со всех постов, Анахита, одна из немногих, встанет на защиту генсека.

Рядом с Анахитой - высокий, поджарый, в отличие от остальных, со светлой кожей лица молодой человек. Смоляные волосы да черные усы выдавали в нем афганца, а строгого покроя френч - военного.

На снимке генералы М. А. ВАТАНДЖАР (справа) и М. А. ГАРЕЕВ (в центре) на позициях под Кабулом (1989 г.)

Ватанджар действительно оказался профессиональным военным, танкистом, героем Саурской революции. Оказывается, его боевая машина и сейчас стоит на площади перед дворцом. Он в апреле 1978 года на своем танке возглавил ударный отряд, двинувшийся из Пули-Чархи в город, и первым вступил в бой с национальными гвардейцами, охранявшими президентский дворец.
- Вот, пожалуй, и все, - подвел итог представитель командования. -
Теперь распределитесь, кто за кого отвечает. Осваивайтесь. Ждите команды.
Для удобства общения и пущей секретности афганцам предложили называться русскими именами.
- Вот Ватанджар, - взял на себя инициативу Чичерин. - Мухаммед Аслан.
К чему тут ближе - Миша, Саша?
- Саша! - сказал кто-то.
- Хорошо, значит, Саша.
И Борис заговорил на дари - гортанно, распевно, видимо, объясняя афганцам целесообразность присвоения русских псевдонимов. Те согласно закивали. Дали всем русские имена и на том, собственно, закончили.
А все-таки непривычно было воспринимать клекот Чичерина, распевающего незнакомые слова, видеть сверкающие искры в черных, глубоких глазах Бабрака, слышать тоненький, почти женский, голос танкиста Ватанджара. Как дальше сложится судьба этих людей? Неспроста ведь они оказались на даче ЛГУ, в лесу, под секретом. Каждому понятно, что неспроста.
Осваиваться долго не пришлось. Подали машины; опять голые, продрогшие деревья за окном, продуваемый всеми ветрами аэродром. Так неласково провожала их Москва. Но Ташкент встречал ярким, совсем не зимним солнцем, теплом. Казалось, вот-вот у взлетной полосы пробьется, выстрелит тонким лучиком зеленая трава. И вновь дача, только не скромный подмосковный домик, а настоящий дворец в миниатюре. Дворец первого секретаря ЦК компартии Узбекистана Рашидова.
Однако через двое суток снова вылет. Новый маршрут пролегал над советско-афганской границей, над хребтами Гиндукуша, и заканчивался в Афганистане, в Баграме. Здесь опальных министров и их охранников ждала не шикарная вилла, а капониры, вырытые на
краю аэродрома.
Недолгой оказалась баграмская командировка для группы "А". 14 декабря ужин прервал сигнал тревоги. Транспортный самолет без опознавательных знаков был подан задней рампой почти вплотную к капонирам. Запущенные двигатели не выключались. В облаке пыли и песка бойцы "Альфы" в срочном порядке проводили на посадку Бабрака Кармаля, Анахиту, Ватанджара и Нура, погрузили их вещи, забросили собственное снаряжение.
Самолет взлетел и стал резко набирать высоту. В салоне стала ощущаться нехватка кислорода, пассажиров пригласил к себе в кабину командир корабля. Восемь бойцов группы "А", четверо афганцев, экипаж - в пилотской стало тесно. Все молчали. Никто не знал и не мог ответить, почему так спешно покинули Баграм. Ясно было одно: что-то не сложилось, сорвалось. Куда летят Бабрак и другие изгнанники Родины, суждено ли им вновь когда-нибудь увидеть мудрые седые вершины Гиндукуша, редкие кишлаки, словно стадо барашков, сбегающие в долину по темным отрогам, голубые, тонкие, как вены ребенка, горные реки?..
По совету русских товарищей Бабрак записал на пленку обращение к народу. Там были прекрасные слова: "После жестоких страданий и мучений наступил день свободы и возрождения всех братских народов Афганистана. Сегодня разбита машина пыток Амина и его приспешников - диких палачей, узурпаторов и убийц..."
Нор, к сожалению, не наступил пока день свободы. Кармаль смотрел вниз, как уплывает под крылом Родина. Надолго ли? Возможно, навсегда. Его Родина, его боль и жизнь. Смотрел и плакал.
Что же произошло 12-14 декабря в Кабуле? Почему опальные министры во главе с Бабраком были срочно вывезены из Баграма? Единства в оценке тех событий нет. Существует две версии.
Приверженцы первой считают, будто Амину стало известно о Бабраке и его соратниками потому созрела необходимость их срочной эвакуации. Вторые уверены, что опасность возникла из-за несостоявшейся военной операции, назначенной первоначально на эти дни.
Вряд ли представляется возможным сегодня подтвердить или опровергнуть первую версию: Амина давно нет в живых. Что же касается операции, то таковая действительно готовилась.

Яков Федорович СЕМЕНОВ

...12 декабря майора КГБ Якова Федоровича Семенова, командира подгруппы "Зенит", расквартированной в Кабуле, вызвал к себе генерал. То был армейский генерал, десантник. На совещании присутствовали также офицеры "мусульманского батальона".
Обсуждался ход операции, о которой Семенов имел весьма смутное представление. Генерал, в задачу которого входила координация действий "Зенита" и армейских подразделений, обратился к майору:
- Вашей группе предстоит выйти на объект. Время "Ч". Майор не удержался и, нарушив воинскую субординацию, перебил генерала.
- Какой объект, товарищ генерал? Теперь пришло время удивляться генералу.
- Вы что, не знаете?
- Не знаю.
"Черт возьми, - подумал генерал, - опять нестыковка на границе ведомств".
- Вот здесь, смотрите, - и он указал Семенову на карту Кабула, - дворец...
- Ясно. А план его, силы, средства обороняющихся? Генерал ровным счетом ничего не понимал. Советники из КГБ дневали и ночевали в этом дворце, а в нужный момент их же майор ни хрена не знает. Однако генерал сдержался. Майор тут был ни при чем.
- Ладно, - устало сказал генерал, - даю два часа вам, Семенов, думайте, что можно сделать.
Совещание закончилось. Два часа - не ахти какой срок, но Яков Федорович кое-что разведал: у противоборствующей стороны, как любят выражаться тактики, две тысячи гвардейцев, II танков, причем два танка закопаны по башню прямо у ворот. А что за воротами, одному Богу известно. Но, надо думать, двор тоже не пуст.
У Семенова две "Шилки", шесть бронетранспортеров да 25 человек личного состава.
По живой силе соотношение 1:100, по бронетехнике только безумец может сравнивать: танк и БТР - все равно, что слон и моська.
Якову Федоровичу даже показалось, что они играют в детскую игру, и все это несерьезно. Но когда истекли установленные два часа и поступила команда: "По местам!", - майор, залезая в свой БТР, вдруг отчетливо понял: история нас ничему не научила - опять противника "шапками закидаем".
В тот день историю, видимо, припомнил не только Семенов. Дали отбой. Выступать предстояло лишь через сутки. Но Якову Федоровичу было не по себе: пошел к генералу, попросился в город, чтобы получше рассмотреть объект, который предстояло штурмовать. Генерал не возражал. Напомнил только об осторожности. Ну уж об этом мог бы и не говорить армейский командир майору госбезопасности, преподавателю спецкафедры Высшей школы КГБ. Он сам учил осторожности и конспирации молодых офицеров.

Семенов, не теряя времени, переоделся - и в дорогу. "Покрутился" по Кабулу, разведал подходы, подъезды. Потом оставил машину и пешком обошел вокруг дворца. И еще раз убедился в мудрости старой армейской заповеди: если есть хоть малейшая возможность провести рекогносцировку на местности, где предстоит воевать, ее надо использовать.
В разведданных все было указано точно: и количество танков, как зарытых в землю, так и стоявших на других позициях, и силы гвардейцев, но данные эти касались только охраны дворца. А рядом с дворцом располагался генеральный штаб афганской армии. О нем ни слова.
Генштаб - не министерство сельского хозяйства. Там сильная охрана, средства ПВО, да и офицеры-генштабисты, наверняка, умеют держать в руках оружие.
С этими тревожными мыслями и вернулся Семенов в Баграм, доложил генералу. Тот выслушал майора хмуро и даже как-то обречено. Но в конце спросил: "Ваше решение?" ... генерал, чувствуется, в тупике: толи доложить боится, как оно есть на самом деле, то ли в верхах его так же слушают, как он майора. Давит, наверное, начальство из Москвы, а у генерала силенок-то с гулькин нос. Даже если все подскрести – и "мусульманский батальон", и "Зенит" до последнего человека, - перевес на той стороне огромный.
Нет, Яков Федорович понимал: в таком спектакле не заинтересован никто. И верно: операцию вновь отложили. "Зенит" перебрался в Кабул, расположился неподалеку от "мусульманского батальона".

"Зенит"

Солдаты мусульманского батальона

...Внизу, среди редких садов, возвышался дворец Дар-уль-аман, новая
резиденция Хафизуллы Амина. Он был виден без бинокля, мощный, с крепкими
стенами, опоясанный серпантином серой бетонки.

Осень 1979 года. Дворец Дар-уль-Аман (он же Дворец Тадж-Бек)

Теперь Семенов каждый день ездил на совещания в посольство. Прорабатывались различные варианты взятия дворца. От совещания к совещанию прибавлялось количество генералов. Прилетел генерал Дроздов из Первого главного управления. Надвигались серьезные события..

Утром 23 декабря генерал Бесчастнов ехал в расположение группы "А". Шуршала быстрыми шинами "Волга". У светофоров теснились автомобили.
Переход заполнен людьми - москвичи спешили на работу. Генерал прикрыл веки. Ломило в висках, сказывалась бессонная ночь... Может, он не все знал. Скорее всего. Но даже той информации, которой владел, было достаточно, чтобы понять: на южных границах всерьез запахло порохом. Впервые за долгие, долгие годы. Руководство мог волновать Китай, Пакистан, Иран. Что угодно, только не Афганистан. Эта азиатская страна десятилетиями не вызывала опасений. Так привыкли думать политики, дипломаты, Генеральный штаб. Да и его, Алексея Дмитриевича, ведомство - тоже. В общем, никакой головной боли. Так было при шахе, при Дауде, и даже еще раньше, когда Эмманула-хан чуть не в друзьях с Лениным ходил. А теперь вот Амин. Еще полгода назад он клялся в верности и любви Тараки. И после этого люди Амина зверски задушили Тараки.

Тараки в Москве

Хафизулла Амин

После убийства Тараки КГБ перехватил американскую шифровку. Бесчастнов прочел слова телеграммы: "Советы не в восторге, но осознают, что сейчас им ничего не остается, как поддерживать амбициозного и жестокого Амина".
Интересные ребята в ЦРУ. Амин живьем сбрасывает в ямы с хлорной известью сторонников Тараки. Рассеивает, как пепел по ветру тысячи людей. Просто так - загружает самолет и над Гиндукушем раскрывает рампу. Это у него называется - "десант". А Советам, значит, ничего не остается, как целовать Амина в заднее место. И ждать. Чего собственно? Пока новоявленный азиатский фюрер передушит полстраны, как он задушил своего дорогого учителя, или отдастся за доллары американцам и те появятся у наших южных рубежей?

... У машины его встречали заместители начальника группы - майоры Ивон и Романов. Зайцев в госпитале. Ивон тоже не боец; на десант-
ной подготовке повредил ногу, едва ходит. Значит, Романов. Признаться, он был рад, что жизнь сделала такой выбор. Михаил Михайлович в группе с первых дней, сам ее формировал, подбирал людей. Офицеры ему верят. И жена поймет, она тоже служит в комитете.
- Ну что, Романов, - вздохнул генерал, словно взваливая на себя воз, - пришло время тяжких трудов.
- Понимаешь, - выдавил улыбку генерал, - командир сказал, только ты сможешь выполнить задачу. Собирай людей. Поскольку дело государственной важности, едут добровольцы, малосемейные, хорошо, если и вовсе неженатые.
Бесчастнов умолк, долго и как-то грустно, по-отцовски глядел на майора.
- Лучшие из лучших, - продолжал он, - бойцы нужны, Романов. Там не только вы, но и в вас стрелять будут. Понял меня?
- Так точно, товарищ генерал, - ответил четко, как положено по уставу, майор.
Но ответ этот как-то не понравился Алексею Дмитриевичу. Сухостью, что ли, своей, бесцветием. Ну да Бог с ним, с ответом, время готовить людей - экипировку, оружие, боеприпасы. Достаточно одного слова генерала и все закрутилось бы, завертелось и через час другой группа "А" была бы готова к бою. Такого приказа ждал Романов. Но Бесчастнов сказал совсем другое:
- Часа через два-три отпусти ребят к семьям. Легенда такая: уезжают на учения. Кто в Ярославль, кто в Балашиху. Вопросы есть?
- Оружие, товарищ генерал? - начал Романов. Генерал остановил его взмахом руки.
- Оружие и боеприпасы по максимуму.
Ивон и Романов собрали группу. Сказали, что велел генерал. Не забыли добавить главное: стрелять будут и в нас.
Сообщение восприняли спокойно. Будут стрелять - ну что ж, для этого они в конце концов и готовились столько лет. Готовились, но разве для этого?
Разъехались по домам...
Приехали в подразделение. У дверей кабинета Романов увидел Михаил Михайловича, старого товарища, командира одного из отделений группы.
- Хорошо, что ты приехал, - обрадовался Михаил Михайлович,
- Зайди, посмотри своих ребят.
Глеб посмотрел список. С кандидатурами в основном согласился, но подсказал Романову, что у одного из бойцов болит нога.
- Добро, - сказал Романов, - вычеркни его. И вдруг Глеб понял, что его самого нет в боевом расчете. Пробежался еще раз по списку: фамилия
Толстикова отсутствовала.
- Миша, я что-то не понял, мое отделение едет, а я нет?
- А что делать, - сказал Романов, - надо же кому-то и на хозяйстве
оставаться. В следующий раз поедешь...Кровь ударила в виски. Давно не было такого с Толстиковым. Бокс приучил держать себя в узде. Но тут узда не выдержала.
- Миша, если я не буду включен в расчет вместе с ребятами, завтра тебя не знаю...
И, резко развернувшись, вышел из кабинета.
- Подожди, Глеб, - крикнул вслед Романов, но Толстиков уже ушел. Правда, через несколько минут его вернули.
- Ты не кипятись, - объяснил Михаил. - Состав группы утвержден. Мне что теперь - на Бесчастнова выходить?
- Выходи, - ответил Глеб.
Пришлось звонить начальнику управления, объясняться. Бесчастнов, выслушав майора, с укоризной произнес:
- Романов, ну стар твой Толстиков, мы же говорили...
- Товарищ генерал, да он молодым фору даст. По последним прикидкам, в стрельбе и на полосе, второе место занял. Мастер спорта, чемпион Союза по боксу.
Бесчастнов сдался. Толстикова включили в состав группы. Добился своего и Гришин. Его так и не уговорили остаться. Итак, впереди ждал неведомый Афганистан...
Отлет задерживался. Дул сильный боковой ветер и метеослужба не давала "добро". Загрузили боеприпасы, получили сухой паек. Личные чемоданы, гордость конструкторской мысли группы, в которых было все - от зубной щетки до автомата - забросили в салон.
Сфотографировались на память под крылом самолета. А когда поступила команда занять места и ребята уже поднимались в самолет, их доморощенный фотограф Сережка Кувылин снова окликнул их. Они обернулись, остановились. Еще раз запечатлело их бесстрастное око фотокамеры, теперь уже на аэрофлотском трапе. Именно этот снимок особо любим ветеранами группы "А". Его можно увидеть на самых почетных местах в квартирах ребят.
Клацнет последний раз затвор фотоаппарата. Захлопнется дверь самолета. Отъедет одинокий трап, как бы увозя в прошлое их предыдущую жизнь. Никто не заметит мокрый след колес на стылом поле аэродрома. Надрывно взвоют турбины, и командир корабля, зная, какой трудный путь
ему предстоит, кивнет уходящей земле: с Богом!
В самолете занялись они делом вполне мирным. Никто не знал, что ждет их при посадке, как встретят? Во всяком случае, догадывались: не хлебом-солью. Как бы не свинцом. Вот Романов и разбил группу на двойки, как в авиации - ведущий и ведомый. Плюснина, например, и Чудеснова поставил в пару. Более всего подходили они друг другу, отлично ладили между собой. Женя Чудесной - прекрасный стрелок. Саша, если надо, боксерским ударом прикроет. Так что вполне дополняли один другого.

Правда, потом, в Афганистане, уже в бою многое поменялось, оказалось не таким, как думали, готовясь заранее. Но что поделаешь, на то он и бой.
Промежуточная посадка в Душанбе. Здесь, у местных комитетчиков Романов выпросил одеяла, матрацы. Все это оказалось очень кстати. Кто-то из местных, помнится, подшучивал, мол, зря, майор, суетишься: прилетите - обеспечат. Другой бы, может, и клюнул, но майор - тертый калач - служил
в системе госбезопасности не первый год и привык полагаться не на милость зажиревших тыловиков, а только на себя. Словом, загрузили скарб, разжились еще доппайком: как известно, на войне харч - весьма серьезное дело, и в путь.
Границу пересекли поздно ночью. Кто-то уже подремывал, кто-то дожевывал сухпай, а старший лейтенант Сергей Кувылин смотрел в иллюминатор. Не спалось. Под крылом стелились огоньки, словно их на бескрайнее черное поле высевал самолет и они летели к земле, кувыркались и гасли в невидимых горных отрогах.
В салоне неожиданно погас свет, и через минуту-другую цепочка огоньков осталась далеко позади. "Граница!" - догадался Сергей и что-то защемило под сердцем...
Гудели турбины. Самолет летел навстречу утру. Стали едва различимы голые вершины Гиндукуша. Горный хребет, словно гигантская птица, расправив могучие снежные крылья своих отрогов, хищно парил над сияющей долиной. Из пилотской кабины вышел Романов.
- Подходим к Баграму. Приготовить оружие. Садились в "сложняке" - на полосу без опознавательных знаков, едва освещенную. Когда самолет замер луч прожектора выхватил его из темноты. Высаживались быстро, без суеты, с оружием наготове. За ярким глазом прожектора чувствовался чей-то пристальный взгляд. Своих? Врагов?..
Когда спустились с борта, резкая команда "ложись!" бросила группу наземь. Но команда эта, произнесенная чьим-то хриплым, простуженным голосом, показалась ласковым приветствием доброго друга. Ведь прозвучала она не по-восточному гортанно, а отрывисто-властно, на родном русском языке.
Меры предосторожности были совсем не лишними, ведь приходилось охранять таких людей, как Бабрак Кармаль, Гулябзой, Сарвари, Ватанджар. После убийства Тараки, Амин пытался их захватить и уничтожить. С трудом удалось ускользнуть. И вот теперь они здесь. Можно представить, что сталось бы с опальными министрами, а заодно и с теми, кто их прятал, пронюхай обо всем этом аминовская охранка.
У капониров подразделение Романова встретили свои ребята, улетевшие в первой группе: Изотов, Виноградов, Картофельников. Были объятия, угощение. Вместе пили афганский чай, хозяева потчевали пакистанским печеньем, вареньем. Вспоминали Москву. Тут гостей оставили и спать...

СМЕРШик, второй вариант "под НАТО" мне меньше нравится. Зато можно отчетливо рассмотреть их снарягу. Спасибо.

Dnepr, спасибо. И фотки класные и ссылки полезные. Мне больше всего понравился Костюм Летний "Ночь" 09

В среду с Костиком идем договариваться...

http://vkontakte.ru/video-20431980_153614473

Нервы стальные, стремительный взгляд,
Твердая поступь, в руках напряжение,
Сбор по тревоге - привычный обряд,
К цели просчитаны кроки движенья.

Мчится на зов о спасенье спецназ
Ночью и днем и в любую погоду,
В сердце горячем огонь не угас,
Служат бойцы группы «Альфа» народу.

Припев:

Стойкие воины нашей страны.
Братство давно им знакомо мужское.
Делу нелегкому свято верны
Парни из «Альфы» не знают покоя.

Тропы Афгана, суровый Кавказ,
Пули душманов, фугас на дороге
Все испытал наш отважный спецназ,
Мчась к тем, кто просит в отчаянье подмоги.

В битвах с бандитами, в пламени лет,
Против насилия, зла и террора
«Альфа» оставила славный свой след,
Став для народов России опорой.

Припев:

Стойкие воины нашей страны.
Братство давно им знакомо мужское.
Делу нелегкому свято верны
Парни из «Альфы» не знают покоя.

Нет, не бывает боев без утрат
Альфовцы землю порой покидают,
В память о них обелиски стоят
И молчаливо друзья поминают.

Припев:

Стойкие воины нашей страны.
Братство давно им знакомо мужское.